А жизнь всего одна, или Кухарки за рулем - Марк Альперович

Сергей не знал в то время, что в условиях существующего строя роль адвоката сводится лишь к смягчению приговора ворам и хулиганам, а не к защите невинно пострадавших. Он не знал, что деятельность адвоката проходит в постоянных посещениях подзащитных в тюрьмах, в передачах взяток судьям, в попытках обелить отбросы общества. Это не были времена Плевако.

Однако гуманитарная подготовка к экзаменам не давала Сергею возможность широкого выбора. «Если поступлю в университет, в дальнейшем будет возможность перехода на другой факультет», – размышлял он.

Юридический факультет находился на Моховой улице в старом здании университета. Сергей стал посещать подготовительные лекции, организованные для абитуриентов. С трепетом он заходил в Марксистскую и Ленинскую аудитории. Впервые он там столкнулся с удивительным явлением: студенты Физико-технического и Инженерно-физических вузов сдавали экзамены за абитуриентов, поступающих на гуманитарные факультеты, и неизменно на «отлично».

Конкурс в 1954 году в университет был в пределах 10—15 человек на место (для гуманитарных специальностей). К концу дня преподаватели с трудом понимали смысл ответов, не говоря уже о необходимости сличать личность абитуриента с его фотографией на экзаменационном листе. Впоследствии, имея возможность сравнивать интеллект «физиков» и «лириков», Сергей с удивлением наблюдал, что по широте эрудиции первые зачастую превосходят вторых. Пытаясь найти объяснение этому, он невольно обращался к прошлому аристократическому обществу России. Дворяне свободно говорили на нескольких иностранных языках. Многие, особенно женщины, прекрасно музицировали, пели, знали русскую и зарубежную литературу, и это не было их специальностью. Ни Пушкин, ни Лермонтов не были по специальности поэтами. Эта специальность появилась в России после уничтожения дворянского сословия. В гуманитарные вузы большей частью шли те, кому трудно давались технические дисциплины. В Физико-технический и Инженерно-физический институт шли, как правило, медалисты, сумевшие на различных математических и физических олимпиадах стать победителями. Конечно, этот вывод Сергея относился не только к конкретному вузу или факультету. Были, наверняка, и исключения, когда в гуманитарные вузы шли ребята, имеющие склонность к той или иной гуманитарной профессии, например, в журналистику, архитектуру, музыку, исторический или философский факультет и так далее. Но это, скорее, было исключение из правил.

Первым экзаменом было сочинение. Сергей в школе больше четвертки по этому предмету никогда не получал. В приемной комиссии говорили, что проходным балом будет 24 (из 25). Поэтому Сережа рассчитал, что для поступления в университет сочинение он должен написать на четыре, а остальные предметы сдать на пять.

Вторым экзаменом был немецкий язык. Ребята, хорошо помнящие воздушные тревоги, голод, потерявшие на фронте отцов, старших братьев, воспитанные на пропаганде военных лет, ненавидели немцев и немецкий язык. Над учителями немецкого языка ученики откровенно издевались. Это не могло не сказаться на знании предмета. Сергей не был исключением. После перевода текста и ответов на пару простеньких вопросов экзаменатор объявила, что ставит ему «хорошо». Полагая, что по сочинению выше четверки он не получит, Сергей посчитал, что четверка по немецкому для него равносильна двойке. Об этом он напрямую сказал преподавательнице. Та возмутилась, задала ему несколько вопросов на немецком языке, после чего поставила тройку.

После экзамена по немецкому языку были вывешены оценки за сочинение. К великому удивлению Сергея, рядом с его фамилией красовалась пятерка. Отец посоветовал Сергею продолжать сдачу экзаменов, чтобы с полученными оценками попытаться поступить в другой вуз.

По всем остальным предметам Сергей получил отличные оценки. Особенно значителен для него был экзамен по истории. Не имея пятерки по этому предмету, попасть на юрфак было невозможно. Преподаватель, молодой мужчина, с равнодушным видом выслушал ответы Сергея на вопросы по билету и стал задавать дополнительные вопросы, не имеющие непосредственного отношения к содержанию билета. Ответы на них, по-видимому, поразили экзаменатора. Он продолжал задавать вопросы. Когда Сергей выдал свое понимание причин распада великих империй, а затем роли личности в истории, преподаватель стал с интересом рассматривать его зачетку. Затем задумчиво повторил слова Сергея:

– Значит, империю можно сравнить с кучей камней, связанных в одно целое глиной, которая рано или поздно потеряет свои свойства?

После чего поставил «отлично», немного подумав, поставил рядом восклицательный знак и три плюса.

Возвращая Сергею зачетку, он грустно сказал:

– Как жаль, что с тройкой по немецкому языку вы не поступите в университет. У вас очень оригинальное мышление, хотя делиться им советую лишь в исключительных случаях.

Рядом со зданием университета на Моховой, на улице Герцена, находилось здание заочного юридического института. Сергей зашел туда (намереваясь воспользоваться этим учебным заведением как путем возможного отступления в случае провала по конкурсу в университет). В институте между ним и студентами старших курсов завязался разговор о перспективе профессии юриста. Содержание ответов студентов ошеломило Сергея. У беседующих с ним перспектива будущего выглядела плачевно. «Зашлют куда-нибудь, где Макар телят не пасет, и будешь всю жизнь вкалывать за гроши, как следователь или нотариус». Когда Сергей спросил о перспективе адвоката, один из собеседников сказал, что эта специальность в социалистическом обществе не престижна. Политических заключенных у нас, по определению, нет. Значит, придется защищать уголовников. Только они могут платить приличные деньги. А поскольку суд у нас не носит соревновательного характера между прокурором и адвокатом, то громкое имя адвокат может иметь, если будет делиться гонораром с судьей. А в этом случае ему, рано или поздно, придется самому оказаться на скамье подсудимых. От этих открытий голова у Сергея пошла кругом. Где-то в душе он мало надеялся поступить в университет, но, под влиянием этого разговора, он уже не хотел быть юристом. Тем не менее, Сережа привык доводить начатое дело до конца.

Сергей с отцом делали многочисленные попытки с полученными в МГУ оценками попасть в другой вуз. Они неоднократно обивали пороги Министерства высшего образования. Но после того как среди «соискателей» появились ребята, получившие по всем предметам пятерки, среди которых были и те, кто вместе с Сергеем поступали на юрфак, Ефим понял, что в своих попытках решить эту проблему они напрасно тратят время.

Ефим остро переживал неудачи сына при поступлении в институт. Людмила же воспринимала их относительно легко. Для нее Сережа был умницей, добрым, талантливым мальчиком, которого в жизни неминуемо ждет успех. Что же касается неудач, то, по ее мнению, они были временными. В эти трудные для Сережи и Ефима дни ее оптимизм утроился. Она пыталась внушить сыну мысль, как прекрасна жизнь, особенно когда ты молод и здоров. Провал на экзаменах – неприятность, но не беда.

– Посмотри, какое небо. Послушай, как поют птицы… Как пахнут цветы… Какой свежий ветерок… Мы с тобою можем все это ощущать и наслаждаться, а в это время кто-то корчится в предсмертных муках на больничной койке или не может видеть, слышать или осязать этот прекрасный мир.

Она читала вслух свои стихи, которые вызывали восторг у других слушателей, но Сергей считал их подражанием символизму:

Пролетая в авто, раскричался в лицо,Серым склярусом брызнув на ноги,И умчался опять, разрезая печать луж,скопившихся вновь на дороге.

Или:

…Почитать ли стихи?Поцелуи ль считать,В пряном запахе утро забыв?Или просто до боли,До счастья мечтать,На плечо голову уронив?

Эти стихи очень хорошо показывали отношение Людмилы к жизни. В самые трудные годы, при невзгодах, обидах, одиночестве и несчастиях она не падала духом, очень любила и ценила жизнь. Даже в глубокой старости, плохо видя и слыша, с трудом ковыляя на своих ногах, она не стонала, не жаловалась на жизнь, а перед смертью мечтала пожить еще хоть немного… Почти до самой смерти, будучи полуслепой девяностопятилетней старухой, она, прикрыв один глаз рукой, читала «Московский комсомолец». Когда же собиралось большое застолье, она вновь читала свои стихи, и даже пела романсы и рассказывала анекдоты.

После неудач с поступлением Ефим решил поговорить с сыном о его будущем. Но, к его удивлению, Сергей сразу согласился с доводами отца, что надо идти на работу. Сережа хотел показать Ефиму, что работа на заводе не унижает человека. В конце концов, надо быть хорошим специалистом, которого ценили бы и уважали окружающие. Он знал, что согласие пойти на завод рабочим вызовет положительную реакцию отца.